Письма в будущее. Освобождение Севастополя

Опубликовано 11 мая 1944 года в газете «Московский большевик» (ныне «Московская правда»)

Письмо первое
Дорогой далекий товарищ!
Ты прочтешь это письмо не скоро – в 1960 году – накануне своего совершеннолетия. Ты родился в дни войны, и твой отец не видел тебя: он погиб смертью героя под Севастополем как раз в тот день, когда ты – сегодняшний счастливый гражданин мира и хозяин счастливой земли – только что появился на свет. Теплые заботливые руки няни приняли тебя, окунули в ванну, уложили на постель, и чей-то голос приветственно прозвучал над тобой:
— Хороший мальчишка!
В этот самый час под Севастополем твой отец поднял роту моряков и повел ее в контр­атаку на немцев. Стена бешеного шквального огня встала пред моряками, но они прорвались сквозь огонь, сквозь свинцовую и стальную завесы, ударили в штыки, опрокинули и погнали врага. «Вперед, товарищи, за нашу Родину, за наших детей!» — крикнул твой отец, и вдруг голос его оборвался, и он упал лицом вниз на сухую прошлогоднюю траву, а когда его подняли, — трава и земля были мокрыми от его крови. Он еще нашел в себе силы спросить: «Где немцы?» «Бегут!» — ответили ему. «Вперед! – сказал он. – Гоните их! Оставьте меня… Я приказываю – вперед!» Моряки выполнили приказ и гнали немцев добрых пять километров. Когда моряки вернулись, отец твой уже не дышал. Боевые друзья без шапок стояли над ним и плакали, не стыдясь.
Дорогой далекий товарищ! День твоего совершеннолетия ты должен провести в Севастополе: отныне Севастополь — священный город для тебя. Ты полетишь на самолете, и когда внизу твоим глазами откроется синева моря и тонкая дымка над зеркальными бухтами, над холмами и белыми зданиями, — как забьется, застучит в груди твое молодое сердце, охваченное неизъяснимым волнением! Смутившись, ты отвернешься, потупишься, но соседи заметят твое смущение, и кто-нибудь участливо спросит:
— Молодой человек, скажите, ваш отец жив?
— Он погиб, защищая Севастополь в сорок втором году, — глухо ответишь ты, и в кабине самолета воцарится торжественное траурное молчание. Самолет опустится, ты выйдешь на траву аэродрома.
Ты пойдешь в город и будешь бродить целый день, очарованный его красотой, охваченный новыми мыслями и той благородной грустью, которая свидетельствует в человеке о высоте его души и чистоте его помыслов. Ты увидишь белые здания, украшенные статуями и барельефами, овеянные зеленым дымом весенней молодой листвы, прохладные сады и бульвары, где молча смотрят вдаль сквозь многие века бронзовые герои двух оборон. Ты увидишь зыбкий теневой узор на гранитных пьедесталах, белые крылья чаек и такие же белые паруса далеких яликов, гуляющих по синему и ласковому морю…
Дорогой далекий товарищ! В эти часы, когда ты, радостно изумленный и взволнованный, почувствуешь всю полноту жизни и своего молодого счастья, когда с высот Севастополя весь мир – просторный, светлый, солнечный – будет открыт тебе и будет звать тебя, вспомни о том, что твоей отец знал Севастополь иным… Он видел закопченные руины зданий, свирепые пожары на Корабельной и Северной, мачты, торчащие из воды, трупы на улицах. Ты увидишь в Севастополе над собой днем – яркое солнце, ночью – южные звезды; твой отец видел солнце и «Юнкерсы». Спустись по обомшелым ступеням в убежище, в штольни – когда-то здесь жили и работали друзья твоего отца, здесь в подземельях пели динамо, гудели станки, вырабатывая оружие, здесь севастопольские женщины шили, штопали, стирали белье для фронта, здесь сидели за партами детишки, появившиеся в мир раньше тебя на восемь-десять лет… Ты в Севастополе, где каждый камень легендарен, каждый дом – героическая поэма!
На улице Фрунзе увидишь ты невысокое здание, старой архитектуры, очень скромное и мало заметное среди окружающих его дворцов. Но ты не пройдешь мимо, какое-то странное чувство остановит тебя: ты приблизишься к низенькому входу и прочтешь на дверях вывеску: «Музей севастопольской обороны 1941 — 1942 гг. Открыт в дни осады в феврале 1942 года».
Коридор встретит тебя прохладным полумраком, шаги твои прозвучат гулко. Навстречу вый­дет хранитель музея, старичок очень аккуратный и чистенький, с подстриженной седой бородкой – словом, точно такой же, каких видел ты во всех других музеях. Но на груди старичка тебе в глаза эмалью и металлом блеснет боевой орден. И ты пойдешь, не спрашивая, что старичок этот был соратником твоего отца в те далекие и великие годы…
Ты войдешь в светлый зал и сразу остановишься и побледнеешь — под стеклом на красной подушке ты увидишь перебитый пулей и обагренный кровью партийный билет твоего отца. Пуля вырвала верхний угол, но последние цифры номера сохранились – 856. Ты прочтешь имя, отчество, фамилию своего отца и узнаешь, что в партию он вступил в августе 1941 года.
С чувством тяжелого недоумения и глухого гнева ты остановишься перед восковыми фигурами двух немецких солдат. Да, именно такими они были – с автоматами в руках, с награбленными чулками и полотенцами, висящими из карманов. Не веришь? Тебе кажется, что подобных людей не могло быть на земле, что земля под ними должна была расступиться от негодования! Подойди к витринам и взгляни на фотографии из Керчи, из Феодосии. Фотоаппарат беспощаден и правдив. Не отворачивайся, смотри на трупы расстрелянных детей, поруганных и замученных женщин, прочти немецкие приказы, неизменно заканчивающиеся одним и тем же словом – «расстрел». Вот какими они были, враги твоего отца! Теперь ты понимаешь, от какой страшной опасности он уберег тебя ценой своей жизни!
Ты увидишь немецкие кресты и медали: этими крестами и медалями награждали не за подвиги – за преступления. Ты увидишь фотографии, найденные у немцев. Какие страшные лица! Вглядись внимательнее. Ведь они пьяны, все пьяны, ни одного трезвого! Они пьяны втройне – водкой, грабежом, кровью! Смотри, какие пейзажи выбирали они для своих фотоэтюдов – пьянка, виселица, расстрел, развалины сербских, греческих, бельгийских деревень!
Ты почувствуешь, как закипает в твоем сердце ненависть, сочетающаяся с презрением. Успокойся, то было и никогда больше не повторится: мир выздоровел. Страшный нарыв на его теле твой отец вылечил железом и огнем. Ему помогали боевые друзья, одни – оружием, другие – работой. В те годы, о которых я пишу тебе, Севастополь был городом–фронтом, и каждый человек в Севастополе, что бы он ни делал и чем бы ни занимался, – воевал или за нас или против нас! Каждый человек определял твою судьбу – быть тебе несчастным или счастливым, свободным или рабом. Каждый человек был или твоим другом или врагом. Во имя твоего счастья друзья были беспощадны к врагам. И вот враги давно истлели в могилах, и никто не вспоминает их презренных имен, а имена твоих друзей живут и, овеянные легендой, звучат с каждым днем все громче и торжественнее. Среди твоих друзей были воины – о них ты знаешь, а были и простые, скромные люди заводов, артелей, коммунальных квартир. И в третьем зале музея ты с благоговением прочтешь на мраморной доске имя скромной работницы Анастасии Чаус, которая, потеряв во время бомбардировки руку, вернулась вскоре из госпиталя на завод и, работая одной рукой, выполняла в дни обороны свою норму на триста пятьдесят процентов. Она была твоим другом – запомни! Ты прочтешь имена домохозяек, работниц, которые, не покладая рук, трудились для фронта в пошивочных, ремонтных и стиральных бригадах, помогали бойцам, оберегали тебя.
Дорогой далекий товарищ! Не для того я советую тебе посетить в день твоего совершеннолетия город Севастополь, чтобы ты почувствовал запах крови и смерти. Нет! Ты найдешь в Севастополе совсем другое. В этом городе, где каждый камень говорит о беспредельном мужестве и бесконечной отваге отцов–победителей, боровшихся с невиданной доблестью за свое счастье и за счастье своих детей, – в этом городе подумай о том, как драгоценна жизнь и как ответственно ты обязан прожить ее! Подумай о том, что ты – счастливый наследник – вступаешь в мир, за свет и радость которого отцы платили своей горячей кровью. Ты принял из их рук знамя Родины, знамя света, радости, счастья, и ты будешь – я верю – достойным знаменосцем великой эпохи! Прими же крепкое рукопожатие от меня – неизвестного, но близкого тебе человека, который в дни войны был твоим другом и остался им посейчас!
Севастополь.
Март 42 года.

Высоко над Севастополем реет красный флаг. Он возвещает о нашей замечательной победе.
Севастополь освобожден навсегда. Фото Н. АСНИНА.
(Доставлено на самолете летчиком А. Волошиным.)

Письмо второе
Мой дорогой маленький друг!
Два года прошло с тех пор, как я написал тебе из осажденного Севастополя первое письмо, адресованное в далекое будущее – в 1960 год. Ты успел за это время подрасти, научился разговаривать, узнал, что огонь больно жжется, что кошка царапается, — а на обожженных войною полях твоей Родины все еще продолжали грохотать великие, небывалые сражения. Твои друзья – пехотинцы и летчики, артиллеристы и саперы, танкисты и моряки — без передышки днем и ночью бились с лютым врагом за твою судьбу, за твое счастье.
Ты просыпался утром и садился к столу есть кашу, а в это время твой взрослый друг гвардии сержант Иванов шел в одиночку с гранатами в руках на немецкий дзот, а морской летчик Каштанкин направлял свой пылающий самолет на таран вражеского кораб­ля; в эти минуты генерал Толбухин прорывал Перекоп, а Приморская армия генерала Еременко громила немцев на Керченском полуострове. Грохоча, шло вперед наше неудержимое наступление. Вся великая страна, весь народ охраняли тебя, чтобы ты спокойно ел свою кашу и рос умным здоровым мальчиком.
А вчера в твоей жизни, и в моей жизни, и в жизни всего нашего народа произошло великое событие: мы вернулись в Севастополь. Мы выгнали немца из нашей черноморской столицы, мы освободили море, освободили священную могилу твоего отца. Отныне и навсегда Севастополь снова наш, советский!
Вчера твоя мать, строгая и взволнованная, поднесла тебя в час ночи к открытому окну. Небо вдруг зацвело сотнями, тысячами огней, и над Москвой, над страной, над всем миром загремел могучий Севастопольский салют. Его слышали и в Лондоне, и в Париже, и в Нью-Йорке – и ликовали!..
В Берлине его тоже слушали, содрогаясь.
А ты радовался, смеялся, хлопал в ладоши и не замечал, что глаза твоей матери полны слез. Она плакала и тихо шептала:
— Спасибо, спасибо, родные!..
Это она благодарила армию, флот, благодарила вождя, вернувшего нам Севастополь.
Запомни вчерашний салют; лет через восемь, когда ты уже научишься читать, разверни книгу под названием «Севастополь» и, не торопясь, внимательно прочти ее. И ты узнаешь многое, чего не знаешь сейчас: узнаешь, как уходили мы из Севастополя в июле 42 года и как мы вернулись в мае 44 года.
Неудержим был в эти весенние дни боевой порыв твоих друзей. Они шли к Севастополю, как ураган, как лавина, и с хода ворвались на его окраины, на те самые окраины, что были неприступны для немцев целых двести пятьдесят дней. Тогда мы показали немцам, что такое советская оборона, теперь мы им показали, что такое советское наступление. Мы вышибли, вышвырнули их из Керчи, сбросили в море – пускай кормят рыб! Они хотели истребительную вой­ну; Сталин еще в 41 году предупредил их, что они получат именно такую войну. И они получили – в Сталинграде, под Курском, под Корсунью-Шевченковским, в Севастополе!
Маленький севастополец! Твой родной город освобожден и ждет тебя.
Для тебя, для своего любимого сына, черноморская столица восстает из руин и пепла еще более могучей и прекрасной, чем раньше. Но ты должен помнить, что у тебя нет права приехать к Севастополю в гости: ты должен вернуться хозяином, работником, воином. У нашей Родины великий путь впереди, и Севастополю, возможно, еще предстоит совершить великие дела – будь к ним готов. И если над Севастополем опять зашумят когда-нибудь знамена старой боевой славы, будь тогда в первых рядах, будь знаменосцем.
Нет в мире более сильного оружия, чем единство народа и вера народа в светлую правоту своего дела: народ, который верит, не может быть побежден никогда и никем! Эту веру в торжество правды и справедливости на земле мы передаем тебе в наследство, чтобы твой путь был всегда прямым, просторным и светлым. Мы знаем, что мир должен быть прекрасен и человек должен быть счастлив, — за это боролись, погибали и побеждали твои бесчисленные друзья – советские люди в годы Отечественной войны.
И ты будешь счастлив – ничто и никто не помешает тебе наслаждаться богатством и красотой мира. Но, читая в книгах о наших грозных днях, помни, что и мы умели быть в пылу и грохоте сражений счастливыми. Мы жили трудно, но так почетно и славно, как никто никогда еще не жил до нас! Мы держали в своих руках судьбы мира и всего человечества на многие века – разве это не величайшая честь и не величайшее счастье? Пусть впереди солнечные, сказочно прекрасные дни – а я все-таки сомневаюсь в том, согласился ли бы кто-нибудь из нас променять на самый сказочный день будущего – вчерашний день Севастопольского салюта, день победы.
Итак, мой маленький друг, мы вернули тебе твой родной Севастополь. Мы поднимем его из развалин, мы украсим его для тебя; возвращайся же скорее на родину, к святой отцовской могиле; возвращайся достойным сыном великого города!
Леонид Соловьев.
Май 1944 г.