Недаром помнит вся Россия про день Бородина!

210 лет назад, 26 августа (7 сентября), при селении Бородино в 124 км от Москвы произошло главное сражение Отечественной войны 1812 года
Битва между армиями Наполеона Бонапарта и Михаила Кутузова началась рано утром и закончилась к вечеру. Она была самой кровопролитной из однодневных сражений того времени.
Среди ученых до сих пор продолжаются дискуссии по поводу деталей этого события. «Много было пышных и стратегических описаний сражения Бородинскаго; но подробности частных действователей сокрыты», – писал Николай Любенков в своем «Рассказе артиллериста о деле Бородинском» (1837). Так, артиллерист Николай Любенков, как и многие другие очевидцы, наблюдал, как накануне сражения в войсках носили образ Смоленской Божией Матери и «страшные врагу усачи наши склонялись к земле и благоговейно испрашивали благодати у Творца. <…> Молитва для русскаго есть уже половина победы».
Участник сражения поручик Николай Шишков вспоминал, «с каким самоотвержением и любовию к матушке России каждый жаждал сражения… Битва была жестокая, иначе она и не могла быть. Русские сражались за отечество».
19-летний адъютант генерал-лейтенанта Александра Остермана граф Дмитрий Остен-Сакен рассказывал: «Когда Остерман был ранен и я проводил его на перевязочный пункт, то, испросив у него позволение, возвратился в сражение к генералу Милорадовичу… <…> Этот день был истинно днём эпической поэмы». Эти и другие подробности сражения вошли в брошюру писателя и общественного деятеля Степана Маслова «Воспоминание в 1865 г. Бородинской битвы и о Бородинском памятнике в Москве» (1865).
Николай Любенков рисовал весь ужас сражения: «Кровавый бой жизни со смертью, глухой рев бесчисленных орудий, неистовые вторжения кавалерии и жаркия повсюду свалки на штыках…» Землю усеяли трупы, лошади с развевающимися гривами скакали и ржали, были разбросаны отбитые орудия, дым, пламя, стонали раненые, дрожала земля – такой виделась картина после боя.
Но, несмотря на все жестокости войны, русские люди сохраняли человечность. Автор рассказывает о таком случае: многие пленные французы были ранены, у одного оторвана нога. Мучаясь от боли и голода, он просил у наших солдат хлеба, которого у них не было — обоз был далеко. Один солдат вынул свой последний кусок хлеба и отдал неприятелю, сказав: «На тебе, камрад, я с ногами пока, и достану где-нибудь, а тебе негде его взять». Впоследствии этот солдат был награжден Георгиевским крестом.
Бородинское сражение не зря называют «битвой генералов» — настолько велики были потери среди генералитета с обеих сторон. Рядовые бойцы не могли не отметить мужество своих командиров: «Начальство под Бородином было такое, какого не скоро опять дождемся», — писал унтер-офицер Тихонов, чей рассказ вошел в издание «Бородинское сражение» (1872) Императорского Общества истории и древностей российских при Московском университете. О генерале Дмитрии Дохтурове, который во время сражения командовал центром русской армии, а после ранения Багратиона – всем левым крылом, он вспоминал: «Про Дохтурова у нас говорили, что коли он где станет, надобно туда команду с рычагами посылать, а так его не сковырнешь. Стойкий был человек, веселый такой и добрый». О генерал-лейтенанте Петре Коновницыне Тихонов говорил: «Ловкий и распорядительный был генерал, спокойный. А ты видишь, что начальник спокоен, ну, и сам не сомневаешься ни в чем».
Есть впечатления о Кутузове наполеоновского генерала Жан-Жака Пеле: «…В продолжение дня он обнаружил тот характер, который составляет одно из драгоценнейших качеств главнокомандующаго. Его стойкость уравновесила и отчасти расстроила высокия соображения императора».
Французский генерал признавал: «Самоотвержение генералов и непоколебимая храбрость солдат спасли Россию. Другие войска были бы разбиты и, может быть, уничтожены до полудня. Эта армия заслужила величайшие похвалы».
(Цитируется по материалам Президентской библиотеки.)
26 августа Михаил Кутузов писал генерал-губернатору Москвы Фёдору Растопчину с поля сражения при Бородине:
«Село Бородино. В 2 часа пополудни
Милостивый государь мой, граф Фёдор Васильевич!
Прошу Вас, ради Бога, граф Фёдор Васильевич, прикажите к нам немедленно из Арсенала прислать на 500 орудиев комплектных зарядов, более батарейных.
С совершеннейшим почтением пребываю Вашего сиятельства, милостивого государя моего, всепокорный слуга князь Кутузов.
[P.S.] Сражение самое кровопролитное, будем удерживать; по сю пору идет порядочно».
А 27 августа Русская армия до рассвета снялась с Бородинской позиции и отступила за Можайск к селению Жуково. В своем донесении Александру I о сражении при Бородине Кутузов писал:
«Позиция при Бородине
После донесения моего о том, что неприятель 24-го числа производил атаку важными силами на левой фланг нашей армии, 25-е число прошло в том, что он не занимался важными предприятиями, но вчерашнего числа, пользуясь туманом, в 4 часа с рассветом направил все свои силы на левой фланг нашей армии. Сражение было общее и продолжалось до самой ночи. Потеря с обеих сторон велика: урон неприятельской, судя по упорным его атакам на нашу укрепленную позицию, должен весьма нашу превосходить. Войски Вашего Императорского величества сражались с неимоверной храбростию. Батареи переходили из рук в руки, и кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными своими силами.
Ваше Императорское Величество изволите согласиться, что после кровопролитнейшего и 15 часов продолжавшегося сражения наша и неприятельская армия не могли не расстроиться и за потерею, сей день сделанною, позиция, прежде занимаемая, естественно стала обширнее и войс­кам невместною, а потому, когда дело идет не о славах выигранных только баталий, но вся цель будучи устремлена на истребление французской армии, ночевав на месте сражения, я взял намерение отступить 6 верст, что будет за Можайском, и собрав расстроенные баталию войска, освежа мою артиллерию и укрепив себя ополчением Московским, в теплом уповании на помощь Всевышнего и на оказанную неимоверную храбрость наших войск­ увижу я, что могу предпринять противу неприятеля.
К сожалению, князь Пётр Иванович Багратион ранен пулею в левую ногу. Генерал-лейтенанты Тучков, князь Горчаков, генерал-майоры Бахметевы, граф Воронцов, Кретов ранены. У неприятеля взяты пленные и пушки и один бригадной генерал; теперь ночь, и я не могу еще разобраться, есть ли с нашей стороны таковая потеря.
Генерал от инфантерии князь Г[оленищев]-Кутузов».
Новости о военной кампании публиковались в так называемой «Афишке», вот что писали о Бородинском сражении:
«Два курьера, отправленные с места сражения, привезли от главнокомандующего армиями следующие известия: вчерашний день, 26-го, было весьма жаркое и кровопролитное сражение. С помощию Божиею русское войско не уступило в нем ни шагу, хотя неприятель с отчаянием действовал против него. Завтра надеюсь я, возлагая мое упование на Бога и на московскую святыню, с новыми силами с ним сразиться. Потеря неприятеля – неисчетная. Он отдал в приказе, чтобы в плен не брать (да и брать некого) и что французам должно победить или погибнуть. Когда сегодня, помощию Божиею, он отражен еще раз будет, то злодей и злодеи его погибнут от голода, огня и меча. Я посылаю в армию 4000 человек здешних новых солдат, на 250 пушек снаряды, провианта. Православные, будьте спокойны! Кровь наших проливается за спасение Отечества. Наша готова; если придет время, то мы подкрепим войска. Бог укрепит силы наши, и злодей положит кости свои в земле Русской».
(Цитируется по книге Главного архивного управления города Москвы «1812 год. Московский календарь».)
На снимке: «Бородинское сражение 26 августа 1812 г.». Петер­ фон Гесс. 1840-е гг.